Среди музыкантов ещё до сих пор существует убеждение, что трещётка принадлежит к числу новейших ударно-шумовых инструментов, введённых в оркестр совсем недавно. В самом деле, чуть ли не впервые трещётка была применена Рихардом Штраусом в Забавных приключениям Тиля Уленшпигеля на исходе 1894 или в начале 1895 года, и именно ему была ошибочно приписана честь стать первым. Но никто тогда не вспомнил, что несколькими годами раньше, в 1891 году, этим инструментом воспользовался уже П. И. Чайковский в своём балете Щелкунчик. Автор, со свойственной ему скромностью осторожно указал на страницах своей замечательной партитуры, что трещётка «есть инструмент, употребляемый в детских симфониях Гайдна и Ромбэрга, и что достать её можно в каждом музыкальном магазине». И никто, вероятно, не вспомнил, что та трещётка, которой издавна пользовались в «детских симфониях» и которую так прославил сначала Иозэф Гайдн, а затем в подражание ему и Бэрнхард Ромбэрг (1767-1841), и которой относительно так недавно воспользовались в оркестре Чайковский и Штраус, насчитывает за собой чуть ли не одиннадцать столетий... О Бетховене здесь не приходится говорить,- о нём вообще забыли, и если упомянуть о том, что среди европейских симфонистов он, несомненно, раньше всех воспользовался трещёткой в Сражении при Виттории, то такое утверждение легко может показаться досужей шуткой. Но на самом деле это действительно так и есть.
Тем не менее, справедливость требует признать, что трещётка, под именем систра, была известна уже в Египте. Как гласит история, египетский систр состоял из подковки, в стенках которой было просверлено несколько боковых отверстий со вставленными в них металлическими стерженьками, унизанными тремя или четырьмя кружками. Снаружи стерженьки были загнуты так, что при сотрясении производили постукивающий шум. Первоначально систр участвовал в древне-египетских богослужениях и его шумом молящиеся женщины - по их поверию - отгоняли от себя злых духов. Впоследствии систр получил распространение почти у всех народов, населявших берега Средиземного моря, не говоря уже о народах Северо-Восточной Африки и Юго-Восточной Азии. Однако, собственно трещётки в прямом, вернее,- современном смысле у египтян не было. Систр, судя по его устройству, долженствовал производить некий постукивающий или позвякивающий шум, и, принимая участие как а священных, так и народных празднествах, явился прообразом многих инструментов подобного рода.
Тем не менее, самая история возникновения трещётки несколько необычна. Во времена преследования первых христиан османами, последние запретили им пользоваться колокольным звоном, но поскольку колокола входили составной частью в круг церковного уложения, и без них не могло обойтись ни одно богослужение, то пришлось искать каких-то иных средств заменить колокола. Надо- думать, что этим «заменителем» в первую очередь оказался сэмантэрион, - развившийся, по видимому, из более древнего клепала или колотушки, и к XV столетию превратившийся в собственно трещётку. Позднее, сэмантэрион или, как полагают французы, именно трещётка,- они отождествляют эти понятия,- из греко-восточных монастырей перешла в католическую церковь и под именем трещётки - Raganella, прочно вошла в ритуал пасхальной недели. Трудно теперь вполне точно проследить именно это преобразование и с полной несомненностью сказать, когда колотушка или трещётка перестала выполнять обязанности запрещённого мусульманами колокола и когда она перекочевала в лоно католической церкви, став там, наряду с бубенцами, участником пасхального богослужения. Вполне возможно, что именно в этом случае и не было никакого заимствования, но по ходу событий того времени едва ли будет ошибкой допустить указанную преемственность. Попутно любопытно заметить, что в Нидерландах трещётка не так ещё давно применялась для менее «возвышенных» целей - ею пользовались в качестве звукового сопровождения, сопутствовавшего перевозке мусора, а в Англии трещёткой ещё с давних пор пользовались ночные сторожа.
Возвращаясь к затронутому вопросу, можно сказать, что если Чайковский искал в трещётке только безобидную детскую игрушку, способную воспроизвести звук, сходный с пощёлкиванием орешков, то Штраус, напротив, был весьма далёк видеть в ней невинную забаву. Он стремился к мощному и усовершенствованному «орудию производства нарочитого шума», могущего своим жёстким похрустыванием расколоть всю упругую звучность оркестра надвое... Правда, Курт Закс даёт совершенно «очаровательное», но безусловно не известное русским людям название трещётки именно в русском языке - «тршетка» и «грешотка» ,-пытается убедить читателя, что в монастырях применялась «большая трещётка», а в детских симфониях - «маленькая», и только у Штрауса в Тиле Уленшпигеле была использована «средняя» её разновидность.
В конечном итоге дело ведь не в том, каких размеров трещётка у Штрауса. Вопрос стоит глубже, коль скоро касается в большей степени художественной стороны музыки, а не техники воспроизведения звука. Чаще всего участие трещётки в симфонической музыке представляется мало желательным. Её звук-грубый или нежный,- всегда порождает ощущение её полной несовместимости с общим содержанием данного отрывка музыки. Трещётка во всех случаях вносит некий разлад и порождает некую легковесность и поверхностность, и трудно представить себе случай, чтобы этот инструмент вполне соответствовал смыслу какого-нибудь особенно проникновенного произведения в роде Патетической симфонии Чайковского или Поэмы огня Скрябина. Область её участия оказывается в значительной мере ограниченной содержанием самой музыки и её место в оркестре в лучшем случае там, где больше всего преследуется разнообразие и острота звучания в самом широком смысле слова. Именно в таком направлении можно пользоваться трещёткой более или менее свободно, но при этом никогда не придётся забывать, что впечатление ею воспроизводимое, может оказаться далеко не тем, каким оно представлялось первоначально. Это - несомненно.
Устройство трещётки очень просто. Она представляет собою прямоугольный ящичек, а теперь часто шестигранную или круглую коробочку, с помещённым внутри деревянным зубчатым колесом, прикреплённым к маленькой рукоятке. В одной из стенок этого ящичка сделан прорез, в отверстии которого неподвижно укреплена тонкая упругая деревянная или металлическая пластинка. Свободный конец её, покоясь на зубце шестерёнки, с треском щёлкает, как только последняя приводится в движение. Тут же полезно заметить, что звук трещётки, в соответствии с весьма удачным замечанием Курса Закса, не столько потрескивает, сколько пощелкивает, а сила звука - зависит не только от размеров ящичка, заменяющего собою в данном случае резонатор, но и о г величины зубцов, упругости пластинки или проще - силы ,её давления на зубцы шестерёнки, и скорости вращения ящичка вокруг рукоятки, позволяющей соответственно увеличивать частоту обрыва пластинки. Ясно, конечно, что скорость вращения именно при этих условиях всегда прямо пропорциональна силе звука.
Но для большей точности и в дополнение к тому, что было уже сказано, можно ещё только заметить, что обе разновидности трещётки по-разному достигают цели. Первая, которая звучит грубо и очень пронзительно, держится рукою исполнителя так, чтобы резким взмахом заставив вращаться ящичек, сделать требуемое количество оборотов Напротив, вторая, применяемая сейчас в небольших оркестрах, укрепляется неподвижно и приводится в действие при помощи маленькой рукоятки. Её звук напоминает отдалённое стрекотанье жнейки, он значительно мягче и изящнее, и потому лучше вяжется с общей оркестровой звучностью. Наконец, современная трещётка, построенная Людвигом в ту пору, когда оба брата - Уильям-Фрэдерик и Тэобальд-Рудольф Людвиг (Ludwig, 1889-1917) были совладельцами всемирно известной фирмы ударных инструментов,- выглядит несколько иначе. Первая разновидность, известная под именем Rotary Rattle, своим видом очень напоминает большую рулетку. Она сделана из стали и браса - сплава меди и цинка, а сверху покрыта тонким слоем никеля. Звук её обладает большой силой и действует она значительно лучше всех прочих трещёток. Вторая разновидность, в отличие от первой называемая Wood ratchet или Wood rattle, применяется в малых, шуточных, детских и радио оркестрах, и обладает задорным, несколько поверхностным звуком. Устройство этой трещётки сложнее. Она представляет собою зубчатое колесо с рукояткой, укреплённое на вершине четырёх, наклонно поставленных в виде греческой буквы «А деревянных пластинок, действующих последовательно. Всё это сооружение, в котором все деревянные части выточены из каменного клёна - rock maple, заключено в стальную коробочку, верхняя поверхность которой отсутствует и, следовательно, открывает всю действующую часть инструмента. При помощи винта и плечика эти трещётки легко прикрепляются к большому барабану или, если это не очень удобно, - а в большом симфоническом оркестре это не всегда уместно, - к спинке обыкновенного стула.